РњС‹ Р—РґРµСЃСЊ / Публикации / Номер # 286 / Америка через форточку


Об издании Контакты Архив

Ralph Lauren Sportcoats

Large Visitor Globe

Резонанс

Америка через форточку

Реувен Миллер, Иерусалим (фото автора)

…И не было на прошедшей неделе ничего особо нового под нашим ближневосточным солнцем. Так что, отложив актуалии, позволю себе продолжить рассказ о кратковременном посещении Штатов. Повторю лишь, что это – промелькнувшее, возможно, не шибко реалистическое и субъективное, сионистско-импрессионистское отражение увиденного через разные форточки, сквозь которые, в основном, и открывались мне фрагменты гигантской страны… И на большее я не претендую. Никакой сермяжной правды, никакой объективности. Кстати сказать, налетая к нам на Святую Землю, кратковременные отпускники или командированные тоже нередко грешат большой-большой необъективностью. Да и существует ли она вообще?

Особенностью последних трех суток пребывания на американской земле была моя полная автономность, усугубляемая полным незнанием английского языка. Хотя нет, не совсем так. Это касалось только моих перемещений в аэропортах. А там – табло, надписи, в которых я все-таки могу кое-как разобраться. Но на «большой земле» я не был один. Из Орландо меня проводили родственники, а в Чикаго встретили, метапелили, холили, лелеяли и, в конце концов, спровадили в аэропорт школьные друзья.

Стычка с устным английским все же произошла, но незначительная. На каком-то из аэропортовских шмонов, кажется, в Орландо, отправил я, как положено, свой любимый лаптопчик в жерло рентгеновской шмоналки, отдельно от сумки с остальными вещами. И вдруг конвейер подал вспять, и мой лаптопчик был шмоналкой изрыгнут. Стоявшая рядом сотрудница, с улыбочкой на зубах, но, сверкая очами, что-то возмущенно сказала мне жестяным голосом Хиллари Клинтон. А я, дурак, стою и не понимаю! Тогда она собственноручно расстегнула сумочку, в которую был облачен мой злополучный спутник, изъяла его и пустила на досмотр обнаженным. Черт его знает? Как физик, не один десяток лет работавший с рентгеном, не пойму, чем им мешала тряпочка с поролоном – лаптопчиково облачение?

Но этим, слава Богу, последствия моего английского безъязычия и закончились. Друзья ждали меня в аэропорту, и, схватив меня и чемодан, повезли к себе.

Был канун Дня Благодарения, народные массы города Чикаго и окрестностей, несмотря на холодную, пасмурную, ветреную, перемежающуюся дождем погоду, бурно перемещались и циркулировали во всех направлениях по всем улицам и переулкам на нашем пути. Через час с лишним продирания сквозь пробки мы добрались до дома моих друзей в центре города. А на метро, говорили они, езды всего полчаса! Известное дело: пробки – бич больших городов. Да и не очень больших, что хорошо известно израильтянам.

Мои друзья разменяли в Америке уже четвертый десяток лет. Все было в их жизни: изначальные иммигрантские проблемы, годы трудного становления, достижение успеха… Но вот навалились старческие недуги, и оба ведут тихую пенсионерскую жизнь. Дети, рожденные ими еще в Ташкенте, выросли и обзавелись семьями: старший – ученый-физик, профессор, мотается между Штатами и Женевой, CERN-ом; младший – адвокат.

Нашему знакомству – далеко за полвека. Я пришел в его школу в четвертый класс, а она присоединилась к нам в седьмом. Потом мы вместе с ней поступали на матфак университета. Она стала математиком, программисткой, а я поменял профиль на физика, электронщика. Но зато она подружилась на матфаке с моей будущей женой, и наша семейная дружба домами продолжалась с полтора десятка лет, до самого их отъезда из Союза. И тогда мы потеряли друг друга более, чем на десяток лет. Грешен, работая в «ящике», я был вынужден разрубить старые узы дружбы. Но в 90-е годы наши контакты восстановились: мой одноклассник наезжал в Ташкент в поисках для фирмы, где он работал, «бизнеса с Россией» (!?). Ничего из этого тогда не вышло, хотя принимали его как VIP-персону (его бывший соученик по техникуму сидел в кресле замминистра). И жена его как-то несколько дней гостила у нас, прилетев для посещения отеческих могил. Помню, совминовский друг мужа снабдил ее «Волгой» на эти дни, но она, оказывается, умеет водить только на автомате. Раз так, дали и водителя…

А потом они пару раз навещали нас уже в Иерусалиме…

И вот мы в Чикаго, в их небольшой, но прекрасной квартире на двадцать каком-то этаже небоскреба, окруженного тесной толпою архитектурных собратьев, с видом из огромных окон гостиной на Чикаго-ривер. Раньше, говорят, из окон было видно озеро, но за пару лет на противоположной стороне улицы воздвигли два здания под сто этажей, и теперь можно любоваться только ими. Хозяева наперебой рассказывают мне подробности технологических особенностей строительства этих небоскребов. Насмотрелись, бедняги! Слушаю и кушаю. И выпиваем, конечно: за встречу, за детей, за здоровье, за хозяйку…

Обед у моей одноклассницы привычный, вполне ташкентский. Разговор, тем не менее, постепенно сворачивает на актуалии. Чикаго в целом и их синагога, рассказывают они, – оплот демократов. А этот Обама… - возмущается она. Я дипломатично (ох, как трудно!) молчу, вспоминая, как года три назад она чуть ли не часами отрывалась по телефону насчет Буша. И в тех же выражениях.

- Да, - подтверждает ее муж, - это совсем не та страна, в которую мы когда-то приехали. Обама – коммунист, и устраивает уравниловку, душит свободные бизнесы.

Я пытаюсь довести им свое убеждение, что Обама – «бывший», а, скорее, действующий мусульманин, внедрен джихадом в Белый дом с целью разрушения Соединенных Штатов… «Нет, это всё чушь, - возражает одноклассник, - он просто коммунист!».

Потом он рассказывает, что перестал ходить в их синагогу, ибо разругался с тамошним рабаем Гусаковским из-за того, что рабай проповедует необходимость строительства мечети вблизи от Граунд-Зиро. А я себе думаю: а что? Нормально для американского реформистского рабая. Вот со страниц «Еврейского мира» не прекращаются трели его коллеги Моше Соловья с теми же идеями…

А еще меня смешит слово «рабай», больше похожее на слово «бабай», чем на еврейское «рабби». Ох, уж этот английский!

По рассказам моих друзей, синагога в Штатах, прежде всего, – клуб ради общения. Но рабаи, естественно, ведут там и общую программу, и религиозную. «Ты вот как часто ходишь в синагогу?» - спрашивает меня хозяйка? - «На Йом Кипур – обязательно, а там - как получится. Знаешь, у меня эти синагоги через каждые двести метров, а работников религиозного труда в соседстве - видимо-невидимо, хоть отбавляй! Иерусалим, знаешь ли!».

Воспоминания. Подростковое: ее дед – седобородый старик, весь в черном, в черной шляпе… В Израиле я бы однозначно определил его, как «хареди». И относительно недавнее: ее голос в телефоне: «Как? Вы поселились в Иерусалиме? Там же одни фанатики!». Правда, потом, спустя несколько дней, проведенных у нас в гостях, мои экскурсии по Старому и «обычному» Иерусалиму делают свое дело. Наша столица ей, безусловно, понравилась: и своими раздольным пейзажами, и зеленью… И я думаю, что жаль галутных евреев, которым не удается побывать у нас. Я вижу, что даже мои далекие от совершенства экскурсии поставили мозги на место, по крайней мере, дюжине-другой родных и знакомых, сбитых с толку «прогрессивной» или русской пропагандой. И не только евреям!

Стемнело. Бутылка допита, чревоугодие тянет вздремнуть. Чтобы взбодриться, идем на улицу смотреть разукрашенный город. И хотя до Рождества еще месяц, Америка, несмотря на кризис, яростно готовится к нему. Тем более, завтра – День Благодарения.

Холод, ветер и дождь усиливаются, но мы непреклонны! Идем вперед! Тем более, что у многих домов в нижней части козырьки-пассажи. Под одним из таких укрытий от дождя какой-то негр (хотя, тьфу меня! - афроамерикнец) с картонной коробочкой у ног играет на саксофоне, что бы думали? Да, правильно угадали! – Государственный гимн Соединенных Штатов Америки, тот самый, что дня три назад я слышал в Диснейленде! Вы можете себе представить советского или российского музыканта-побирушку, играющего на улице под дождем гениальную музыку А.Александрова? Даже без подходящих правящей власти слов величайшего гимнописца всех времен и народов?.. Ох, Америка, Америка!

…Так и ходим от одного магазина до другого и разглядываем изобилие всячески разукрашенных елок. А на улице ветки деревьев светятся LEDяными искорками LED-ов, по-нашему, светодиодов. Очень красиво! И прячутся в облаках верхушки небоскребов.

Но суровая погода брала свое. Я, только что из лета, и два деда с бабкой возвратились к домашнему теплу. И был вечер, и было утро, день шестой на американской земле.

Дождь и ветер прекратились, хотя и было облачно. Позавтракали, и хозяйка повела меня в центр города. Я понял, что она влюблена в него, в его урбанистическую архитектуру, о которой она неумолчно говорила. До Чикаго, рассказывала она, проживала их семья в каком-то небольшом городке «одноэтажной Америки», где было всё, почти всё, кроме «большой культуры». Приходилось ездить за тридевять земель в театр или на концерт. А потом дети подросли, один за другим перебрались в большой город на учебу, а затем устроились там работать. А тут пришло гнусное время: наступившие недуги свалили моих одноклассников под откос трудовой магистрали. Но, слава Богу, поработали не даром, сумели купить себе квартиру в центре большого города. Теперь – пенсионерская жизнь, воспитание внуков…

Вечером, кстати, намечалась в этом семействе, как у нас говорят, «месиба» - посиделки по поводу Дня Благодарения. Мне нужно было купить какие-то подарки их внукам, но все было закрыто – праздничный день. Между тем, мы шли по одному из главных проспектов и увидели, как на противоположном берегу реки из двух автобусов высадился десант манифестантов и духовой оркестр – все в красной униформе, и пошли они стройными рядами под музыку (угадайте, какую?) по набережной, в направлении озера. Тут подруга детства сообразила, что неподалеку есть дежурная аптека, и там можно найти игрушки. И я вспомнил, еще по Ильфу и Петрову, что в Штатах аптека – это маленький супер, где есть, практически все. И нам повезло. Торговали игрушками в этой аптеке! Так что всё было ОК!

И повела меня далее школьная подруга по проспекту, воспевая его урбанистические красоты. А по мне, так просторные пейзажи Иерусалима больше глаз радуют. Но это дело вкуса, конечно. Чикаго, безусловно, шедевр архитектуры конца второго тысячелетия! Центр, который я видел, по крайней мере. Наконец, мы достигли цели – пришли в парк, куда, как иронически отметил оставшийся дома одноклассник, его жена обязательно водит всех гостей. Парк большой, зеленый, в смысле обсаженный деревьями, ибо они были по-осеннему в желто-красном колорите. Огромная лужайка, замкнутая на эстраду, где проводят концерты. А главное украшение парка – зеркальный бублик, по недосмотру пекаря получившийся не плоским тороидом, а изогнутым. Своеобразная «комната смеха», привлекающая большое число праздношатающегося народа. И я там был, и запечатлел свой деформированный образ на видео. Теперь могу посмотреть и похихикать.

Окончание следует

Количество обращений к статье - 2569

Вернуться на главную Распечатать

Комментарии (0)