В спальне моих взрослых детей поселилась людоедка Саркома. Она быстро и жадно съедала Лену – нашу любимую невестку. Лена уходила мужественно, без слёз, причитаний и жалоб, как  подобает  человеку, знающему о жизни и смерти почти всё.  Лена - врач, акушер-гинеколог, потому прекрасно понимала, что чудеса бывают в сказках и в арсенале шарлатанов, обуреваемых наглостью лечить и оживлять покойников, не имея понятия о методике Иисуса Христа, который, по свидетельству пророка Иоанна, «…за шесть дней до Пасхи  пришел в Вифанию и оживил умершего Лазаря».

Я не знаю ничего более мучительного, чем наблюдать умирание близкого человека и быть бессильным помочь ему. Это не первая моя потеря. Время сбора библейских камней наступило давно. Но многократно повторенная трагедия  не исключает надрыва сердца. Я знаю: чувство безысходности уляжется, река жизни  постепенно обретёт прежнее русло.  Груз воспоминаний об утрате будет возвращаться всё реже, укорачиваясь и слабея. Так мудро придумала природа. Иначе бы человечество, перегруженное неисчислимыми бедами и потерями, давно прекратило свой путь. 

Тридцать лет назад студентка-медичка вошла в наш дом и стала не просто сокурсницей и юной женой сына. Она стала дочерью, не менее родной и любимой, чем рождённые ею дети. Своё жизненное кредо эта мудрая девочка строила по формуле: плохих невесток и плохих зятьёв не бывает, бывают плохие сыновья и плохие дочери…

 В жизни всё закольцовано. Череда поступков одного человека может мгновенно или отсроченно влиять на судьбу другого человека, незнакомого, пребывающего рядом или за тысячи верст. Исходя из этого неписаного закона случайных поступков, можно утверждать, что девочку Лену привёл я сам, а не мой сын Женя.

Началось это почти полвека назад. У меня долго что-то ныло внутри. Периодически боль утихала, и тогда жизнь казалась благодатью. Но с течением времени периодичность между болью и благодатью катастрофически сокращалась. Я долго скрывал свой недуг от домашних. А когда стало болеть без антрактов, пошёл в онкологическое отделение, которое долго маскировалось под безобидным названием «Вторая хирургия». В Советском Союзе слово «рак» в устах врача звучало смертным приговором. И посвящать больных в их страшный диагноз запрещалось врачебной этикой…

Меня оперировали двое молодых хирургов - Виктор Оношко и Алексей Воль. Крупногабаритные ребята твёрдой руки и доброго сердца. Оба родились, учились, женились и начинали самостоятельную жизнь в Архангельске. Это было не первое моё, но очень близкое знакомство с коренными поморами.

Операция прошла успешно. Первично предполагаемый диагноз, к счастью, не подтвердился. Но глубинная заинтересованность молодых хирургов в результатах своей работы увлекла профессионально и меня: я стал присматриваться к выпускникам Архангельского медицинского института, каких на Крайнем Севере было много. Почти все они отличались трепетным отношением к своему врачебному долгу…

 Вечером, накануне выписки (это было за сутки до Нового 1962 года) в мою палату вошла старшая сестра Люся – статная донская казачка с тяжёлой копной волос на затылке и лихим разлётом смоляных бровей.

- Коллектив Второй хирургии просит написать отзыв о нашей работе. Желательно с поэтическим уклоном, – отчеканила Люся и выложила на мою прикроватную тумбочку толстенный гроссбух самодельного производства, белозубо улыбнулась и добавила: - Как только напишете, так сразу пойдёте домой. А без отзыва пролежите до следующего года…

- Лучше я напишу в газете, чтобы про ваши замечательные достижения узнал не только город, но и вся республика…
- Это дело хозяйское. А в нашу Книгу – само собой и непременно…

Вопрос был поставлен ребром. Очень хотелось домой. И я всю ночь сочинял оду, которую так и назвал – КНИГА ОТЗЫВОВ.

Книга отзывов - книга отзвуков, я листаю твои страницы не в музее, не в Доме отдыха, а в стенах городской больницы. Все новинки давно проглочены, а новейших  друзья не доставили, и вдвоём этой чёрной ночью нас с тобой размышлять оставили. Понимаешь  сама: больница - место самое подходящее, где больным по ночам не спится, а поэтам не спится тем паче. Слышишь, Книга больничных отзывов, никогда не держал я в мыслях, что в твоей неумелой прозе скрыто столько великого смысла. В каждой записи - судьбы, судьбы. В каждой строчке - поклоны в ноги. И становятся Боги, как люди, и становятся  люди, как Боги…
Я не знаю, каким преданием, и каким незапамятным веком начинается врачевание Человечества - человеком. Если б знать того древнего парня, что впервые за скальпель взялся, то сегодня ему, как Гагарину, тоже б памятник полагался. Может, где-то в далёкой Спарте, отрешённый людьми и Богом, он и сам погиб от инфаркта, не успев рассказать о многом. Умирали скифы и греки от инфарктов и от проказы, умирают в двадцатом веке с установленными диагнозами. И от первых экспериментов до моих электронных буден протянули живую  ленту - и живые, и мёртвые люди…

Стонут, стонут сердца и нервы, люди в койках неровно дышат… Может, кто-то сегодня первым в Книгу отзывов не напишет, не объявит врачу благодарности и успехов не напророчит, и задолго до дряхлой старости распрощается с этой ночью. Книга отзывов очень не кстати, если пульс не прочней паутины…

Но уже надевают халаты, но уже отдают команды, как десантники, в белом мужчины.

Я бывал в этих страшных сражениях созерцателем, наблюдателем. Я следил за немым напряжением между сердцем хирурга и скальпелем. Я толкал вагонетки груженые, под тюками стонал от натуги, но не знаю труда напряженнее -  хирургов…

Как ладони любимой подруги, я целую вас, белые руки, я целую вас, сильные руки, безотказные руки хирургов, приносящие боли и радости, уносящие слёзы и муки, порождающие благодарности, побеждающие разлуки. Те разлуки с родными и милыми, за которыми всё кончается, из которых ни волей, ни силою ничего уже не возвращается…
Я дарю вам стихи и розы. И по внутреннему велению регистрируюсь в Книге отзывом, благодарно склонив колени…
                                                                               г. Воркута, 30 декабря 1962 г.

Минуло полтора десятилетия. Бывая все эти годы по корреспондентским делам в глухих таёжных селениях, рабочих посёлках Большеземельской тундры и побережья Арктики, я специально искал знакомства с «архангелами» - выпускниками самого северного в мире мединститута. И часто находил. Это, как правило, были люди особого склада,  лишённые ложного пафоса. Многие из них трудились  в условиях полного бездорожья, снежных завалов и жестоких морозов, физической оторванности от современной цивилизации, проявляя при этом завидную стойкость в экстремальных условиях: спасали больных, рискуя собственной жизнью. Они с восторгом рассказывали о своей аlma-mater и преподавателях, которые научили их не только профессиональному мастерству, но и гражданскому мужеству.

Выбрав удобное время, я решил познакомиться с преподавателями и воспитателями этих северных подвижников. И полетел в Архангельск. Как и большинство старинных областных центров России, город на берегу Северной Двины был, в основном, деревянным. Только  центр, по которому бегал гремучий трамвай, вздрагивая зыбкой почвой, немногочисленно застроился капитальными  зданиями довоенными и послевоенными, а на окраинных пустырях  быстро росли  кварталы многоэтажной крупнопанельной застройки. Там уже налаживалась другая жизнь с цивилизованной инфраструктурой и бесшумным троллейбусом – от центра до железнодорожного вокзала… 

История института и его текущий день вызывали неподдельный интерес. Я познакомился с людьми разных возрастов, объединённых одержимостью к избранному делу. Каждый рассказ профессора, доцента, рядового преподавателя был разрознённым романом, который предстояло осмыслить, систематизировать и занести на чистовые страницы. И хотя после войны прошло более трёх десятилетий, в институте ещё работали старые профессора, которые не только читали лекции, но и продолжали активную практику в больницах города.

Я близко познакомился с профессором Орловым – автором уникальной методики спасения переохлаждённых в морской воде иностранных моряков с разбомблённых английских конвоев, доставлявших в Архангельск оружие и продовольствие для воюющего СССР. Любопытно, что Георгий Андреевич в довоенные годы преподавал госпитальную хирургию будущему знаменитому академику Амосову, выпускнику 1939 года. Я познакомлюсь и подружусь с Николаем Михайловичем Амосовым в Киеве, где он создал и много лет возглавлял Институт торакальной хирургии. Там он разработал и внедрил в широкую практику искусственный митральный клапан для детей с врождённым пороком сердца…

Бывший ректор АГМИ профессор Киров рассказал мне о судьбе двух гениальных людей, двух безработных, изгнанных из республиканского здравоохранения Чувашии, как еретиков, которые придумали вставлять слепым людям искусственные глазные хрусталики, за что  попали под уголовную статью. Еретиков от медицины звали Святослав Фёдоров и Виталий Бедило. Киров привёз в Архангельск и назначил Фёдорова  заведующим кафедрой глазных болезней, а Бедило - его заместителем. Эти люди  произвели переворот в мировой офтальмологии и прославили советскую медицинскую науку, вернув зрение миллионам людей.

Святослав Николаевич создал в Москве крупнейший Центр микрохирургии глаза, а в годы перестройки  открыл первый в стране медицинский кооператив. Он купил комфортабельный теплоход, снабдил его уникальным оборудованием, высококлассными специалистами  и отправил в дальнее плавание - избавлять людей от слепоты.
Кому-то деятельность академика Фёдорова не нравилась. И великий офтальмолог погиб в авиационной катастрофе: вертолёт, принадлежавший его фирме, упал и похоронил под своими обломками всех пассажиров во главе с неугомонным целителем. Было у меня в те годы великое множество встреч с интереснейшими людьми.

Закончив сбор материалов, я написал документальную повесть «Архангелы в белом», которую очень скоро опубликовал журнал «Север», а затем она вышла в однотомнике с другими повестями под общим названием «Сладкая полынь».

На презентации книги в стенах института ректор Бычихин сказал:
- Если ваши дети надумают посвятить себя нашей нелёгкой профессии, милости просим…

Слова ректора оказались пророческими. Не только мой сын поступил в АГМИ, но и я переехал в Архангельск, где климат значительно мягче арктического и показан людям, отдавшим Заполярью многие годы. 

 Многолетняя дружба с Николаем Прокопьевичем Бычихиным стала для меня школой предельно толерантного отношения  к окружающему миру. Его жизненным кредо было понятие «скромненько». Этот коренной вологжанин прошёл путь от санитара и фельдшера в пансионате неподвижных инвалидов Великой Отечественной  войны – до профессора, оперирующего хирурга в клинике водников имени Семашко и ректора крупного медицинского вуза. Он ушёл из жизни прямо в самолёте, 57-летним, возвращаясь на Север после крупного разговора с министром здравоохранения Петровским, который тормозил строительство нового институтского корпуса…  

Вот из такого вуза пришла в наш дом коренная поморка Лена Есаулова – дочь механика торгового флота, который в 14 лет  поступил в Соловецкую школу юнг и  сидел за одной партой с будущим знаменитым писателем Валентином Пикулем, а затем всю жизнь отдал морю…  

*    *     *

Пальцев одной руки хватило бы для пересчёта недавних месяцев, когда второй этаж нашего островного новозеландского дома светился любовью, счастьем, напряжённым трудом и разумным достатком. Ребята собственными руками строили своё настоящее и мечтали о будущем, радовались каждому прожитому дню, воспитывали  детей, которые пошли дорогой родителей и произнесли клятву Гиппократа. Но избавить Лену от смертельной саркомы не смогли  не только  мои юные эскулапы. Это оказалось непосильным их родителям со своими учителями и учителям учителей – до неисчислимого колена…  

Все мои доктора. Слева направо: Рината, Дима, Лена (теперь уже без неё), Лёня

 Саркома, зачастую не обнаруженная вовремя, - самая коварная разновидность рака,от которой нет спасения. Нигде. Никому. Никогда. Не верьте фантастическим достижениям онкологов в некоторых странах мира. Не слушайте мифов о «заговорах» знахарей, гипнотизёров, экстрасенсов и всевозможных прорицателей. Не придавайте значения россказням о лечебных котятах особой индийской породы, коими следует обкладывать область предполагаемой опухоли. Грош цена мифам о тибетских шаманах, выжигающих любые внутренние опухоли одним проникающим взглядом. Бросьте в мусорную корзину печатные инструкции успешного лечения  водкой и сливочным  маслом. Всё это шарлатанство, беспардонное выкачивание огромных  денег (нередко последних или одолженных под честное слово, а то и  собранных сердобольной общественностью). Это домогательство имущественного завещания  от безнадёжно больных людей, зачастую пребывающих в полной апатии или мыслительной прострации под воздействием лечебных наркотиков и неизбывной надежды на чудесное избавление от смерти.  

В последнее время, после ухода из жизни целой плеяды всенародных любимцев, о которых невозможно думать и говорить без удушливого комка в горле, верующие люди (с молчаливого или открытого согласия служителей Бога) начали нелепо оправдывать явление скоротечного рака и выдвигать мифическую версию о том, что Господу нужны лучшие представители рода человеческого.

Будучи неисправимо убеждённым атеистом, я позволю себе утверждение, что ЛУЧШИЕ СРЕДИ ЖИВЫХ - ЗНАЧИТЕЛЬНО ВАЖНЕЕ И НУЖНЕЕ СВОЕГО ВЕЧНОГО ПРЕБЫВАНИЯ В БОЖЬЕМ ЦАРСТВЕ МЁРТВЫХ. Они необходимы на Земле, чтобы противостоять нечисти, угрожающей  всему сущему и доброму, приходящему в этот удивительный  мир для  любви, разумного труда и благостного покоя…

Последнюю, самую трудную неделю, Лена провела в госпитале, где проработала 15 лет и прослыла всеобщей любимицей. Она всегда становилась любимицей коллективов, с коими сводила её судьба. Многие сотрудники всех десяти госпитальных этажей круглосуточно посещали её палату, сплошь усыпанную цветами. Я видел, что люди, для которых чёрная тень смерти не была  большой тайной, стояли у кровати Лены с глазами, полными слёз…  

Когда на лице Уходящей стала растворяться таинственная улыбка, я наклонился к её уху и шепотом произнёс:

- Дорогая девочка, ты уходишь условно. Ты оставляешь своих замечательных детей, которые продолжат тебя не только в физической жизни, но и в благороднейшей профессии. Своим предсмертным мужеством ты лишний раз доказала, что жизнь бесконечна и прекрасна; человек приходит в этот мир затем, чтобы оставить неповторимый след на земле и спокойно удалиться в другое измерение. Ведь это так тяжело и так естественно…

Спасибо за 30 неповторимых  лет, которые ты была с нами…

22 июня 2009 г.