Произошедшее с его сыном – показательный пример такого поведения.

Перемирие с боем

Мало кто из нас придает значение разнице между формулировками одного и того же по сути: гибель 23-летнего парня, чьего-то сына и брата, сражавшегося за нас, - достаточная трагедия, чтобы переживать по поводу ее самой, а не о том, как ее называли сначала и назвали потом. 

Для понимания этого следует углубиться в детали, которые предпочитают не афишировать вообще и в случае с капитаном  Голдиным (по правилам ЦАХАЛа, погибших военнослужащих повышают в звании посмертно, - В.Б.), в частности. Я и сам узнал о некоторых из них, лишь когда брал интервью у Симхи Голдина, на основе которого написан этот текст.

  

Тонкости статуса

Из всех известных мне примеров патриотизма, гражданской ответственности, мужества израильтян этот – самый удивительный, убедительный, драматичный и жестокий. Лея и Симха Голдины принесли жертву, которую нельзя требовать от родителей и неэтично даже просить. Напомню: решение им пришлось принимать всего через сутки с небольшим после того, как на них обрушилось жуткое известие о случившемся с Адаром, рана не то что не затянулась - она зияла. И все же они его приняли – в интересах страны. 

Война за освобождение… убитых

Если бы Симха и Лея Голдины не признали своего сына погибшим, нам пришлось бы снова войти в такой же круг вынужденных ходов, и цена была бы не меньшей – с такими же далеко идущими последствиями. Они нас избавили от этого.

Кровь на страницах

Может, оно и правильно – беречь надо живых, в том числе и от их поступков – кто бы смог остановить брата, рвущегося спасать брата? Но когда Симха рассказал об этом, мне пришлось некоторое время восстанавливать дыхание, чтобы продолжить интервью, и я корил себя за слабость, неуместную на работе. Однако потом, когда сам рассказывал эту историю другим, с ними происходило то же самое.

Не приз, а груз

Они стали не только первой семьей похищенных солдат, согласившейся признать своего сына погибшим, чтобы не повышать цену за него перед террористами, но и первой (потом к ним присоединилась и семья Орона Шауля, тоже погибшего в операции «Нерушимая скала» и захваченного ХАМАСом), которая требует от правительства для освобождения тела своего сына не идти на уступки террористам, а наоборот - усиливать давление на них.

Совсем другие правила игры. По ним, в случае захвата заложника, мы говорим террористам: «Ребята, вы попали!» - и превращаем их жизнь в кошмар. Возвращение захваченных солдат становится общим знаменателем, условием существования террористического анклава: пока заложники у них, их жизнь будет невыносимой.

С точностью до наоборот

- Государство Израиль ничего не предпринимает для возвращения солдат, которых оно же послало в бой, - констатирует Симха. - Я верю, что это возможно. Однако, когда заговариваю на эту тему, все начинают рассуждать о цене, которую придется заплатить: голод в Газе, гуманитарная катастрофа, людские потери…  Тем самым мы говорим на языке террористов. Таковы их привычные аргументы, и если мы их принимаем – попадаем в расставленную ими же ловушку. Голод, безработица, экономический и экологический коллапс в секторе – целиком заслуга ХАМАСа. Не будет его – не будет и гуманитарного кризиса. Нам незачем заботиться о поддержании власти террористов в Газе, а это именно то, что мы сейчас делаем.

Правота и глухота