РњС‹ Р—РґРµСЃСЊ / Публикации / Номер # 581 / Андрей, Марк и Марина


Об издании Контакты Архив

Ralph Lauren Sportcoats

Large Visitor Globe

Корни и крона

Андрей, Марк и Марина

Белла Кердман, Мазкерет-Батья

Нашему знакомству более 20 лет. Оно началось в конце прошлого века, когда движение «Авив» затеяло выпускать свою газету, арендуя для этого две полосы в «Новостях недели». Меня тогда подвели к молодой светловолосой женщине и сказали: это Марина Потоцкая, наш редактор. О движении «Авив» сегодня вряд ли кто помнит. Если коротко: оно было организовано на деньги религиозных евреев Канады с целью нравственного усовершенствования народа Израиля (прежде всего – наших олим) на базе заповедей Торы. Как-то так. А занимались «авивцы» конкретными «малыми делами» в помощь новым репатриантам, каковыми были и сами.

Марина Потоцкая, зима 2014

Но о движении этом, которое прекратилось, когда канадцы перевели свое субсидирование на другие цели, надо говорить отдельно, если вообще надо. Тема же данной моей публикации – в заголовке. И пора его раскрыть, сообщив, что дедом этой моей доброй знакомой был известный писатель Серебряного века, человек неординарной и трагической судьбы Андрей Соболь. Отцом – известный поэт-фронтовик Марк Соболь. Сама же Марина – педагог и весьма успешный и тоже известный детский писатель, но в России, где сегодня активно издаются и пользуются спросом ее книги.

Пару лет назад М. Потоцкая по некоторым обстоятельствам вынуждена была полгода прожить в Москве. Она поселилась в доме, откуда недавно ушла в мир иной Татьяна Михайловна, вдова отца. У нашей израильтянки, свободной на то время от домашних забот – муж, двое внуков, непременная собака - немало дел было и в российской столице, откуда она, кстати, родом: разобрать архивы отца, поработать с издателями и иллюстраторами своих книг, встретиться с друзьями. Но я все-таки решилась встрять в ту ее московскую «ссылку» и предложить интервью по переписке.

Б.К. Добрый день, Марина. Я думаю, сейчас актуально будет интервью с вами: новые книжки вышли, вы побывали на московской книжной ярмарке и т.п. Поговорим не о вашей работе в Израиле с детьми, об этом немало писано, в том числе и мной, а о предках, оставивших заметный след в русской литературе, а также в вашей творческой судьбе. Надеясь на ваше согласие, потихоньку набираю в Интернете материалы о Соболях и готова приступить к «допросу». Вы как?

М.П. Я - "за". Надеюсь, вы сможете это сделать без излишнего рекламирования моей персоны. Действительно, много чего можно рассказать, тем более, что я сейчас уже заканчиваю предварительный разбор отцовского архива и думаю о том, что делать с ним дальше. Насчет ярмарки – это, собственно, не ярмарка, а Всероссийский фестиваль детской книги. Было множество детей и родителей, ярмарочные столы всех издательств с чудесными книгами, много интересного. Я там была от издательства "Оникс" со своими двумя книжками. Увидела старых знакомых – все бывшие молодые детские писатели сильно постарели, конечно. А иных уж нет...

Скажу вам, что мы тут позавчера у Андрюши Усачева (известный российский детский писатель – БК) встречались с Лёвой Беринским. Ну, мы дружим с ним много лет. Он, возможно, один из самых блестящих (если не самый, нам просто трудно оценить) представителей нашей алии. Вот уж Человек мира и при этом очень-очень еврей! Он приехал в Москву на презентацию своей новой книги переводов Башевиса-Зингера. Потом едет в Питер, потом - в Германию. В Европе, мне кажется, о нем пекутся куда больше, чем в Израиле.

Б.К. Я никогда не спрашивала, почему нарушен фамильный писательский ряд Соболей – само собой вроде разумелось, что там и тогда родители сочли благоразумным записать девочку на мамину фамилию: Потоцкая. А может, это вы сами, Марина, взяли ее себе литературным псевдонимом? Уточнять я считала неэтичным. Сейчас спрошу о маме, о которой знаю только то, что она была актриса.

М.П. Заслуженная артистка республики Ирина Потоцкая больше известна как актриса детского радио. «Золотой фонд» детских радиопередач немыслим без ее имени. До сих пор в Интернете можно найти ее голос. Она хорошо звучала даже на восьмом десятке. Мама была очень музыкальна, закончила училище при консерватории. Пела, играла на рояле замечательно. Они с отцом были знакомы сто лет, еще со школы. Это была знаменитая Десятая школа имени Фритьофа Нансена, в центре Москвы, в Мерзляковском переулке. Там учились Татьяна Литвинова, дочка министра иностранных дел; дети Есенина, Костя и Таня; Александр Гинзбург, он же Галич; позже – будущие режиссер Андрей Попов, академик Сахаров… Мама туда попала, потому что ее отец, Александр Иванович Потоцкий, преподавал там музыку. Но с Марком Соболем мама подружилась, когда его уже из школы выгнали «за поведение», и он просто приходил к концу уроков, ждал своего друга Сашу Гинзбурга.

Когда я родилась (мама рассказывала), пришла Раиса Сауловна, мама Марка, и сказала: "Ира, лучше, если у девочки в метрике в графе "отец" будет прочерк: сейчас такое время..." А это как раз было начало 50-х. Но мама сказала: нет, пусть будет отец как отец. Хотя вскоре после моего рождения они разошлись. А фамилию все же решили дать мамину.

Андрей Соболь, дед Марины

Б.К. Странное дело, почему-то у меня в памяти застряло: «Андрей Соболь – поэт Серебряного века». А он, на самом деле прозаик, прежде всего. Впрочем, что мы могли в мое школьное и даже студенческое время знать о Серебряном веке! Мне, десятикласснице, сборник запрещенного Есенина по секрету дала на прочет учительница литературы, это было в сибирской эвакуации. Я, кажется, впервые встретила имя вашего деда, когда занималась темой народовольцев и читала журналы «Ссылка и Каторга» - выдали в Одесской публичной библиотеке «из личного уважения». А вы, Марина, что-то знали в советском детстве о деде? В доме были его произведения, фотографии? Кстати, вы когда-нибудь писали о нем?

М.П. Сейчас у меня есть несколько его книг, в том числе репринтное издание рассказов, вышедшее в американском изд-ве «АРДИС». А в моем детстве у нас дома была только одна его книжка, кажется, «Печальный весельчак». Увидела я фотографию деда в первый раз на Новодевичьем кладбище, на его могиле. Мне было лет 12, когда мама повела меня показать, где он похоронен. Там на белой мраморной плите написано: «1888-1926. Товарищу-другу от всероссийского союза писателей» (смысл в том, что его хоронил Российский союз писателей: он был секретарем Правления). Сейчас там же похоронен мой отец Марк и моя бабушка Рахиль-Раиса (Рика), первая жена Андрея Соболя. Семейного архива Соболей у нас дома не могло быть: мои родители разошлись вскоре после моего рождения. Я росла с мамой в окружении целого сонма бабушек и отца не знала. Был только один каким-то чудом оставшийся у мамы потрясающий документ: письмо Андрея восьмилетнему сыну Марку, написанное перед самоубийством. Это письмо сейчас у меня. Архив Андрея, его бумаги и фотографии собирала и бережно хранила моя тетя Саломея-Алла, сводная сестра отца. В свое время она передала его профессору Иерусалимского университета Владимиру Хазану. И профессор Хазан, за что я и мои родственники ему очень признательны, после многих лет работы создал монографию «Жизнь и творчество Андрея Соболя, или Повесть о том, как всё вышло наоборот», которая издана в Санкт-Петербурге в 2015 году.

Я никогда об Андрее не писала. Но моя старшая дочь Ксения делала о нем доклад в Италии в начале девяностых, еще до нашего отъезда в Израиль.

В эти последние московские годы мы сблизились с отцом и поняли, какой ошибкой было наше многолетнее разобщение. С моей семьей отец быстро нашел общий язык. Ксене тогда было 19 лет, она училась в МГУ, прекрасно знала итальянский, и ее пригласили на конференцию, посвященную психологии творчества. Доклад ее назывался «Мотивы безумия в творчестве Андрея Соболя». Конечно, Марк Соболь ее консультировал.

Б.К. О самоубийстве Андрея Соболя я прочитала в Интернете жуткую версию: он всадил себе пулю в живот у памятника Пушкину, с целью доказать, что, мол, раненого так же на дуэли Поэта спасти не могли, а его советские врачи спасут – тут ключевое понятие «советские». Насколько правдива эта версия, не знаете?

М.П. Чушь, конечно. Андрей Соболь был неврастеником, но не идиотом. Он действительно покончил с собой в центре Москвы, но без всякой аналогии с Пушкиным И безо всякого намерения поэкспериментировать.

Б.К. Писательское наследие предков вы явно получили. Так сказать, генетически. Когда это было, с чего вы начали? Почему стали писать для детей? Это случилось до того, как появилась на свет Ксения?

М.П. Я задолго до Ксени писала для детей. Возможно, потому, что мама очень много работала именно на Детском радио. Года в четыре, еще не умея писать, я диктовала взрослым что-то в рифму. Первое стихотворение на тему «времена года» опубликовали в «Пионерской правде». На всесоюзном конкурсе детского творчества заняла второе место. И так совпало, что призы победителям во Дворце пионеров вручал… поэт Марк Соболь! Он едва не лишился сознания, увидев меня в списке лауреатов. Так мы познакомились. Отец пошел проводить меня, однако душевного общения у нас тогда не вышло, и еще долго потом мы не виделись.

Лет в 18 начало что-то мое появляться на радио. Потом, когда родилась Ксеня, я уже делала там инсценировки. И лет с 16-ти с подачи нашего соседа по квартире, журналиста Юры Дворядкина, стала делать репортажи и интервью, сначала для радиостанции «Юность», а потом для отдела Сатиры и юмора Всесоюзного радио. Тогда передачу «С добрым утром!» слушали абсолютно все, а телевизор был далеко не в каждом доме. В редакцию приходил весь «цвет» советской тогдашней эстрады: писатели-юмористы, поэты-песенники, композиторы, актеры, певцы… И там тогда работали потрясающие редакторы, с хорошим вкусом, которые умели, несмотря на цензуру, все же выдавать хорошие передачи. Это была замечательная школа для меня и вообще занятное место. Кстати, когда я закончила филфак МГУ, они очень хотели взять меня в штат редактором. Но в связи с моим «неарийским» происхождением из этого ничего не получилось. И до самого отъезда в Израиль я работала вне штата и там, и в Детской редакции, где мы с Борей (муж Марины, Борис Салибов, режиссер - Б.К.) стали просто главными авторами. Последняя моя работа перед отъездом, как сейчас помню, была в редакции литературно-драматического вещания: радиоспектакль о П.И.Чайковском, который шёл три вечера подряд. Чайковского играл Авангард Леонтьев.

Б.К. Я думаю, Марк Соболь после своего нечаянного открытия «собрата по перу» в девочке Марине следил за публикациями взрослеющей дочери? Кстати, вы очень похожи на отца, Марина – сужу по его фотографии в военной форме.

М.П. При его жизни у меня вышла только одна книжка, детская, в 1991 году. Он это читал. Читал и мои взрослые рассказы, которые были до 1999 года (года его смерти). Хвалил. Слава богу, его жена Татьяна Михайловна, чудесная женщина, успела увидеть и мои книжки, и монографию Хазана об Андрее Соболе. Ну, она расскажет «там» Марку…

Б.К. У Марка Соболя осталось что-либо «в столе», что он не мог при советской власти опубликовать? И как насчет еврейской тематики: она его занимала профессионально? Еврейство как-то сказалось на его творческой судьбе?

М.П. Еврейской темы отец практически не касался – ну разве что текст песенки "Все будет хорошо, к чему такие спешки?!". Но это было написано не для печати, а просто чтобы позабавить В.Тушнову, с которой у него тогда был роман. Однако эта песенка стала популярной, особенно после того, как Юрий Никулин спел ее в телепередаче «Белый попугай»; ее считали народной. Хитом в свое время стала и песня Бена на слова М. Соболя из кинофильма «Последний дюйм», помните: «Какое мне дело до всех до вас…».

Б.К. Да, помню, такая «импортная» песня, ее все тогда напевали. Но автора текста мало кто знал, как обычно. Вы меня удивили, Марина, – неожиданный, вроде, автор для такой песни…

Марк Соболь, отец Марины

М.П. Отец прошел лагерь и войну. У него есть об этом несколько честных стихов – «Маршевая рота», например. «Песня Бена» - из того же ряда. А то, что она про американского солдата, - так это потому, что фильм по рассказу Джеймса Олдриджа должен был, кроме всего прочего, показать «звериный оскал капитализма». В 1958 году, когда вышел «Последний дюйм», советские солдаты пели с экранов совсем другие песни…

Знаете, меня сейчас удивляют потрясающие дневники отца. Он всю жизнь их вел, причем часто с явным расчетом на читателя. В этих дневниках сначала мальчик, школьник; потом молодой человек, в семнадцать лет по доносу приятеля попавший на Лубянку. Письма из лагеря, письма из ссылки, записи военных лет. А позже – дневники советского поэта Марка Соболя, нравы Союза писателей, несбывшаяся и сбывшаяся человеческая жизнь…

Отец очень болезненно относился ко всем новостям «про евреев». Никогда от своей национальности не открещивался, но долго многого не понимал: ну, например, еще в 70-е писал об уезжающих в Израиль, что это все-таки предательство: землю, за которую воевал, нельзя оставлять! Конечно, это он только дневнику доверял, но... При этом на себе испытывал все мерзости, которые на этой земле творятся. Потом, правда, думал уже несколько иначе, когда мы уезжали в начале девяностых, но при всей любви и интересе к нашему семейству ехать за нами все равно не решился.

Б.К. Собираетесь публиковать дневники Марка Соболя?

М.П. В том виде, в каком они есть, публиковать их невозможно: гигантский объем, много просто ненужных для публикации вещей. Я буду с этим массивом разбираться, очень хотелось бы издать самые интересные фрагменты: там все – литература,

Б.К. Продолжим. Есть ли проявление писательского наследия в четвертом поколении династии? Имею в виду Ксению и Инну. Если нет, придется надеяться на пятое, на ваших внуко. И приступим, наконец, к наработанному вами и получившему материальное (от слова «материя», а не денежная плата) воплощение, т.е. книгам – их сколько уже вышло и сколько ждет издания?

М.П. Бог с ней, с династией, но обе девочки пишут хорошо. Ксения, маленькая была, сочиняла стихи. Например, был у нее цикл о собаках разных пород. Помню такие строчки: «Хвостом божественным играя, / Идет стройна, легка как дым, / Великолепная борзая/ Вслед за хозяином своим». Здорово! В Израиле Ксеня писала в "Вестях" и, возможно, могла бы стать журналистом. Но ей много разного бог дал, и языки она знала, и учила в Иерусалимском университете "кино и театр"… Из более позднего и имеющего отношение к "писаниям": ее друзья в Москве готовили книжку и присылали Ксене редактировать. Сейчас она, насколько я понимаю, от всего этого отошла, а читает в основном на английском. Редактирует переводы фильмов.

Инна тоже писала с малолетства: "Здравствуй, праздник наш Октябрь, и ноябрь, и вообще!..". Еще была у нее года в 4 сказка: "Жил-был царь. У него была жена - царица. А у нее был муж - простой солдат"… В 12 лет написала повесть о собаке - "Будни Муси Шлюпкина". Я сделала инсценировку, а Боря написал тексты песен. И получилась радиопостановка с таким названием. Она появилась в эфире в Москве незадолго до нашего отъезда в Израиль. Деньги тогда обесценивались каждый день, так что гонорара Инночке хватило как раз на то, чтобы на прощание купить каждому своему однокласснику шоколадку. "Будни Муси Шлюпкина" и сейчас есть в Интернете, на сайте "Старое радио" и еще где-то. И тут Инна иногда пишет – на обоих языках. Написала несколько очень современных текстов песен по-русски, пишет рассказы на иврите... Она очень способная и абсолютно двуязычная. Ее тексты по-русски я могу оценить, а моя сватья-израильтянка, учитель иврита в старших классах, говорит, что и на этом языке все прекрасно выходит. Но пока Инна стесняется выходить на публику.

У меня вышло в последние 4 года 5 книг, сейчас на выходе шестая - «Происшествие в Плюшкине», в издательстве "Время". На днях мы встречались с художницей, смотрели иллюстрации. Уже почти готов макет. Первая моя книжка, "Острое поросячье заболевание", вышла в Москве в 1991 году, а потом был перерыв более, чем в 20 лет. Кратко о причинах. В 92-ом мы уехали в Израиль и, хотя я писать не переставала, занимаясь устройством нашей жизни здесь, работая и учась, но не предпринимала серьезных попыток издаться в Москве. Печатать же книги в Израиле за свои деньги не хотела: ведь с юности была профессиональным литератором и зарабатывала на жизнь исключительно этим. Однако практически все, что было написано за эти 20 лет, и для детей, и для взрослых, публиковалось в "Окнах" (приложение к газете "Вести»). А потом все неожиданно закрутилось. Вышли книжки в "Ониксе", в "Речи", в "АСТ»… Это при том, что я появляюсь в России нечасто и иногда знакомлюсь со своими редакторами уже после того, как книжка появилась. Вышло уже несколько тиражей самой первой из этих "ренессансных" книжек, "Когда мама была маленькой». Посмотрим, что будет дальше.

Б.К. Хорошо бы «дальше» появилось что-то от Марины Потоцкой и на иврите. Живем ведь в Израиле. Ваши дети владеют ивритом на уровне родного языка, они двуязычны. Для Павлика, внука, пока неизвестно, будут ли иврит и русский на равном уровне, а насчет новорожденной внучки Гальи возможен вариант преимущественного ивритоязычия. Ясное дело, хорошие детские книги на иврите будут востребованы в домах многих тысяч израильтян, как репатриантов, так и коренных.

М.П. Конечно, очень бы хотелось, чтобы кто-то заинтересовался и, может, перевел на иврит несколько моих историй. У меня был об этом разговор с младшей дочкой. Она сказала, что некоторых реалий из моих рассказов-сказок в Израиле не поймут. Но ведь есть там и "общечеловеческие" вещи, в большинстве рассказов. Думаю, Инна и сама перевела бы совсем не плохо, но сейчас ей, матери двух малых детей, не до того. А я... Конечно, под лежачий камень вода не течет, надо этим заниматься. Но вы знаете, что с "пробивной силой" у меня так себе. Ладно, посмотрим. Из последних новостей: будет ещё одно издание моей "Лимонадной коровы" в АСТ тиражом 30 000, по нынешним временам это совсем неплохо.

Б.К. Такая для вас информация, Марина. В журнале «Силуэт», приложении к газете «Новости недели», вышла большая статья о школе «Шевах-Мофет». Там и об «уроках фантазии», которые вы вели для самых маленьких. Я сохранила для вас этот номер.

Количество обращений к статье - 3980

Вернуться на главную Распечатать

Комментарии (2)

ГостьТатьяна Азаз-Лившиц | 02.07.2019 21:35

Как всегда, очень интересный материал Беллы Кердман!
А, русскоязычные бабушки, у которых внуки сабры очень бы хотели, чтобы книги марины Потоцкой можно было бы прочитать на иврите. Марина, надеюсь на реализацию этого проекта и желаю сил и мотивации!

Абрам, Иерусалим | 17.03.2019 23:32

Интересно - династия писателей...