РњС‹ Р—РґРµСЃСЊ / Публикации / Номер # 580 / Золотое перо драматурга и поэта

Комментарии (3)

Вольман Леонид | 18.02.2019 18:42

Ваша Память, Михаил, - редкий подарок для Ваших земляков- современников. Сердечное спасибо за текст.

Вольман Леонид Гость | 18.02.2019 18:12

"... А новое так отрицает старое,
так беспощадно отрицает старое,
как будто даже не подозревает..."
(А.Володин)
Спасибо вам, Михаил, за подSсветку тропинок Вашей памяти !

Гость | 17.02.2019 13:17

С Зимней школой Физики ядра и элементарных частиц, которые ФТИ начал проводить с 1966, и которые продолжаются ПИЯФ до настоящего времени, ежегодно, связан забавный эпизод, возникший в связи с приездом Окуджавы. Он появился с пассией ростом с гитару и каким-то старичком. Окуджава дал концерт, на который ломились не только «школьники», но и местные жители. Там пела и пассия. Старичок на следующий день что-то рассказывал, но к началу я опоздал, а с конца – по какой-то причине ушёл. Явное неравенство в троице жгло моё справедливое сердце, и я решил пригласить его в гости. «У вас есть телефон в Ленинграде?»- спросил я. «Есть», - со странным удивлением заметил он. «Не собираетесь ли вы задержаться там после школы?» - поинтересовался я. «Да»,- ответил он, опять вроде с удивлением. Я добавил: «Хотел бы вас пригласить в гости, но пробуду в Школе до её конца». Он сказанное принял спокойно.
По приезде, я позвонил, он приехал. Весь вечер мы сидели втроём – Александр Моисеевич и мы с женой. Он читал свои замечательные стихи, приведшие нас в восторг. Пили, ели и, стыдно признаться, только тут я узнал, что сидящий у нас в гостях Александр Моисеевич есть знаменитый драматург Володин. Помню, что он рассказал, как датского критика восхитила режиссёрская находка в фильме «Пять вечеров», где герои беседуют, а мимо них туда-сюда движутся «духи» - пришельцы из прошлого беседующих. А у Володино это были соседи героини по коммунальной квартире, о существовании которых критик догадаться, из-за ограниченности жизненного опыта, не мог. Володин был замечательный рассказчик, человек, которого сама театральная жизнь заставляла поздно ложиться спать. К стыду своему, мы относительно быстро устали и к часу ночи праздник кончился. Вскоре узнали, что были одними из первых слушателей его стихов.
До сих пор стыдно, что я его не узнал, но хорошо. Ведь Володина, а не неизвестного «старичка» я едва ли так запросто пригласил бы к себе домой! И не было бы удивительного вечера, и ногих бесед в будущем. Видно, что и промахи могут быть в итоге приятными.
После этого мы стали обмениваться регулярно телефонными звонками, говорили о его сыне, профессоре - математике, работавшем в США. Володин в разговорах был поразительно открыт и откровенен - видно, представитель другого профсоюза, отнюдь не завсегдатай театра, был подходящим для этой цели объектом.
Началась перестройка, и меня «взяли международные рессоры», в том смысле, что я почти всё время проводил вне СССР / России. Реже стали звонки, но я чувствовал, что они нужны не только мне. Кризис конца девяностых Володин переживал трудно. Общие лишения совпали, или вызвали у него депрессию. К 2001 я уже третий год работал в Еврейском университете, и имел чёткие преподавательские обязанности, что резко сократило, вместе с командировками в третьи страны, время моего пребывания в Петербурге. Словом, в 2001 я не позвонил, и мы не разговаривали. Сам суеверный, я потом казнил себя за этот пропуск, как будто звонок мог продлить его жизнь…
Мирон Амусья, проф. физики