В такой атмосфере в 1950 году принимался Закон о возвращении, открывавший национальный очаг не только для евреев, но и для русских, польских, немецких, арабских, иранских членов их семей, в полной мере разделивших еврейскую судьбу. После кровавых еврейских погромов 40-х в Багдаде, Каире, Триполи, Алеппо и других мусульманских городах, кому в Израиле пришло бы в голову рассуждать об этнической чистоте сотен тысяч сефардов, столетиями живших в арабской среде? Кто стал бы высчитывать, сколько среди них арабов, надевших кипу и решивших искать счастья в еврейской стране?

И багдадский мальчик Абдалла Юсуф утер слезы, присвоил себе еврейское имя Овадья Йосеф (да, да, тот самый) и начал продвигать заимствованную у сионистов идею равенства. Но не какого-то абстрактного равенства - разговор пошел о равенстве выходцев из полудиких ближневосточных и северо-африканских стран с европейски образованными создателями Еврейского государства, победоносной израильской армии, уникальной медицины, новой литературы, искусства, культуры, архитектуры.

Благо стыдливые сионистские власти, взросшие на идеях социализма, не только не противились, но и всячески поощряли интеграцию сефардских хамул в современное израильское общество.

Главному сефардскому раввину Израиля Ицхаку Йосефу по наследству достался не только пост (кстати, государственный), но и отношение к "русским" репатриантам